Active TopicsActive Topics  Display List of Forum MembersMemberlist  Search The ForumSearch  HelpHelp
  RegisterRegister  LoginLogin
Круглый стол Татьяны Акимовой
 ДИСКУССИИ :RUSSIAN :Личность и общество в современной художественной литературе :Круглый стол Татьяны Акимовой
Message Icon Topic: «Писатель и общество» ... Post Reply Post New Topic
Author Message
T_Akimova
Newbie
Newbie
Avatar

Joined: 12 Apr 2007
Location: Russian Federation
Online Status: Offline
Posts: 0
Quote T_Akimova Replybullet Topic: «Писатель и общество» ...
    Posted: 11 Apr 2007 at 2:06pm

Акимова Т.И.

«Писатель и общество» в современной литературе:

к постановке проблемы.

 

В настоящее время наука о литературе лишена четких критериев подхода к современному литературному процессу. Современная литература – это, как правило, зыбкое и бесформенное понятие, так как современный литературный процесс часто оказывается заложником эстетического подхода, сформированного при иных социально-исторических факторах, поэтому наложение на литературу современности методов только исторической поэтики ведет за собой заведомо искаженную картину подвижных и незавершенных процессов.

Данная проблема была заявлена еще в двадцатые-тридцатые годы ХХ века, когда назрела необходимость анализировать современные тому историческому периоду художественные произведения на определенной идеологической базе, в работе М.М. Бахтина «Формальный метод в литературоведении. Критическое введение в социологическую поэтику», в которой ученый указывал на возможности социологического анализа явлений искусства: «Видя в литературе социальное явление, мы с неизбежностью приходим к вопросу об её причинной обусловленности. Для нас это – социологическая каузуальность. Только теперь историк литературы получает право стать в позу социолога и выдвигать свои «почему», чтобы литературные факты включить в общий процесс социальной жизни данного периода и чтобы, вслед за этим, определить их место во всем историческом движении. Тут-то и вступает в свою силу социологический метод, который в применении к литературе, становится историко-социологическим» [1, с. 36]. В этом высказывании Бахтина заложена идея о сближении двух наук – литературоведения и социологии в анализе литературного процесса. В данной статье мы постараемся провести исследование современной литературы с учетом таких понятий социологии, как: «социальный институт», «общественные классы», «социальные группы», «социальный статус», «сословие», «социальная стратификация», при чем, прежде всего, мы будем говорить об актуальных проблемах социума, затрагиваемых современными писателями в произведениях двух последних десятилетий (1985-2005).

Первая проблема, с которой столкнулся отечественный писатель в перестроечное и постперестроечное время, – проблема самоопределения. Найти свое место в новой жизни, определить социальный статус, – вот те задачи, которые отразились на идеологическом уровне художественного произведения девяностых годов ХХ века. Была замечена закономерность в определении своего социального статуса писателями разных поколений. Представители старшего поколения, как правило, говорили об утраченных позициях в системе взаимоотношений писателя с властью: статус «оппозиционного писателя» заменился статусом «маргинального писателя». Почва для подобного перехода была подготовлена писателями-эмигрантами третьей волны, для которых положение «нигде» являлось показательным для их самоопределения. (Самой яркой фигурой предстает, безусловно, поэт И. Бродский, для которого особые отношения со временем и пространством стали общим местом в рассуждениях литературоведов, отнесем сюда и таких прозаиков русского зарубежья, как В. Аксенов, В. Войнович, С. Довлатов).

Младшее поколение писателей вынуждено было сразу строить свои взаимоотношения с обществом через систему рынка, поэтому в их самоопределении возникала другая шкала градаций: «коммерческий писатель» – «некоммерческий писатель», то есть место писателя определяли не масштаб критики и гонения писателя со стороны власти, а степень дохода, получаемого от продажи книг. В связи с этим самыми современными писателями предстали В. Сорокин и В. Пелевин. Так, П. Басинский заметил: «Пелевин обладает одним несомненным даром. Он умеет быть современным. Это, кстати, достаточно редкий талант в литературной среде, которая помешана на старомодности и чеховском пенсне со шнурком» [2, с. 192]. С сожалением следует констатировать факт, что чеховский интеллигент в настоящее время – это маргинальный элемент современного российского общества.

Итак, социальный статус героя в современной литературе изменился: герой старшего поколения писателей – обязательно интеллигент, наделенный всем бременем ответственности за происходящее в его стране (филолог, писатель, ученый и примыкающие к ним деятели искусства: художники, актеры, музыканты и т.д.); герой младшего поколения должен проявлять лидерские черты характера и занимать те общественные позиции, которые выглядят наиболее «выгодно» (журналист, бизнесмен, психолог, «офисный работник») – то есть, приносить доход, которому соответствует определенный имидж, сфера услуг и поведение данного лица. Интересно проследить тяготение современных молодых писателей к журналистской профессии. Журналист превращается в некоего трикстера, наделенного способностью легко перемещаться по складывающейся иерархической лестнице российского социума и проникать в самые потаенные уголки различных социальных институтов. Герои-журналисты действуют в произведениях И. Стогова, П. Крусанова, А. Уткина.

Вторая проблема, логично вытекающая из первой, – отношение писателя к различным социальным институтам и общественным слоям. Из вышесказанного следует, что экономический институт (собственность, заработная плата) занимает важное место в сознании современного писателя. Формируется либо презрительно-отрицательное отношение писателя к «людям денег» (В. Личутин «Сукин сын» (Наш современник. 2002. №1), Л. Бородин «Бесиво» (Москва. 2002. №11)), либо насмешливо-ироничное (Д. Липскеров «Сорок лет Чанчжоэ» (Новый мир. 1996. №7-8), М. Веллер «Легенды Невского проспекта» (1993), А. Слаповский «День денег» (Новый мир. 1999. №6)). Еще один вариант – изображается герой, желающий уйти от сложно складывающихся в государстве экономических отношений в мир предельной простоты и ясности (М. Бутов «Свобода» (Новый мир, 1999, №1,2); И. Кочергин «Помощник китайца» (Знамя. 2002. №11), А. Уткин «Самоучки» (Новый мир. 1998. №12)).

Владимир Личутин в психологическом очерке достаточно резко отзывается о происходящих в стране переменах: «открытое противостояние, вражда, столкновение идеалов в конце века сменились открытой, внутренней, темной и тайной борьбой интересов, все как бы облеклись в пятнистые камуфляжи, и незаметно подползла и укрепилась в России новая форма власти – тирания чуждого духа, и всякая, даже сильная личность не может заявить о себе в полный голос, невольно подчиняясь особому скрытому сообществу людей, захвативших государство» [3, с. 126]. Более спокойная интонация слышится из уст А. Уткина: «Вчерашние школьники и отставные военные, товароведы и прорабы, превратившиеся вдруг в крепких хозяйственников, воры вне всяких законов, сомнительные авторитеты и убежденные домохозяйки в мгновение ока наживали состояния; город лихорадочно реставрировался, а в раскрашенных граффити подъездах запахло сушеной коноплей. Шальные деньги кружили голову, и отнюдь не только тем, на кого просыпались сладостным и нежданным дождем. Они легко приходили в руки и исчезали тем легче, как дым. Их провожали рассеянными улыбками и о них не слишком сожалели. Все стало можно, все оказалось рядом» [4, с. 4].

М. Веллер, выносящий на суд читателей миф о легендарном фарцовщике Фиме Бляйшице, намеренно обнажает мифологическую сущность своего героя: «Через полтора месяца он ощущал себя абсолютно другим человеком – да он и был другим: деловар с башлями. Это категория особая, это по натуре эдакая акула-истребитель, гроза Уолл-стрита и мафии одновременно, беспощадный профессионал-боец за денежные знаки, притворяющийся окушком под сплошным и частым советским бреднем. Волк и волкодав в одном лице. Короче, характерная биологическая особь. Где Закон не защищает бизнес – там бизнес показывает Закону, кто такая мать кузьмы и кто платит за музыку, под которую Закон пляшет» [5, с. 26].

Политический институт (государство, армия, партия), напротив, уступает прежние лидирующие позиции в изображении современности писателем. Политическому институту отводят важное место в военной прозе, однако степень его участия в судьбе отдельного «частного» человека сведена к минимуму. Предоставление солдата самому себе описывается и в прозе О. Ермакова («Возвращение в Кандагар» (Новый мир. 2004. №2)), и в рассказе В. Маканина «Кавказский пленный» (Новый мир. 1995 №4). Эта отстраненность современного человека от политического института становится заметнее, если мы сравним с вышеназванными произведениями роман В. Астафьева «Прокляты и убиты» (1994), в котором партия, государство, армия будут функционировать в единой линии повествования.

На общем фоне невнимания творческой личности к политическим институтам выделяются писатели, делающие эту тему своей «визитной карточкой» – А. Проханов («Господин Гексоген», 2002) и Э. Лимонов («У нас была великая эпоха». Знамя. 1989. №11). Каждый из них по-своему интерпретирует страницы истории: военное и послевоенное время (Э. Лимонов) и современность (А. Проханов). О последнем необходимо сказать, что политические деятели, загримированные писателем под персонажей, легко узнаются читателями, и это, безусловно, один из ведущих приемов автора «политического романа» «Господин Гексоген». Заметим, что термины социологии прочно впаяны в содержательную ткань романа А. Проханова: «Эти игры, – Астрос радостно убеждался в том сильном впечатлении, какое произвели игры на Белосельцева, – при кажущейся наивности и простоте, моделируют поведение, сложным образом подавляют различные области подсознания у отдельной личности или у целых социальных групп. В период социального напряжения, массового недовольства, во время массовых вспышек шовинизма или пережитков имперского чувства эти игры подобны психотропным препаратам. Игры составлены с учетом последних достижений психиатрии и запатентованы нами» [6, с. 165-166]. По мнению писателя, данные социологических наук становятся материалом для манипуляций власти с обществом.

Положительной стороной в обрисовке писателем современной общественной жизни, несомненно, стоит признать интерес творческой интеллигенции к воспитательным институтам. Образы подростка, становящейся личности привлекает внимание многих молодых и не очень молодых писателей, назовем лишь некоторых: А. Геласимов «Нежный возраст» (Октябрь. 2001. №12), Н. Горланова, Вяч. Букур «Афророссиянка» (Октябрь. 2002. №3), Н. Садур «Вечная мерзлота» (2001), Д. Липскеров «Сорок лет Чанчжоэ» (Новый мир. 1996. №7-8), при этом каждый их них, конечно же, расставляет свои приоритеты в данной теме.

Так, в рассказе А. Геласимова проснувшееся самосознание подростка стремится постигнуть вечные абсолюты – красоту, истину, свободу, дружбу, любовь, что сопровождается трагическим разъединением с семьей, домом, прежним кругом увлечений. Подросток Д. Липсерова Джером Ренатов – изначально глубокомысленная личность, так как живет и воспитывается в интернате. Его всезнание и вездесущность сопряжены с мифологической основой романа, вбирающую в себя эсхатологическую концовку. Н. Садур, выворачивая наизнанку детскую литературу, роман воспитания и историю любви, выносит на передний край ценностный низ, карнавализированный (по М.М. Бахтину) фамильярными отношениями, поэтому сексуальный инстинкт, инстинкты насыщения и выживания оказываются настоящими героями её повести. Н. Горланова и Вяч. Букур акцентируют читательское внимание на осознание личностью своего менталитета и национальных основ, что, как оказывается, не зависит напрямую от национальности, расовой принадлежности, вероисповедания. Приобщение к культуре происходит через соответствующие образование и воспитание. Афророссиянка Анна осознает себя русской, когда отказывается от заведомо лучшей доли за границей, ощущает чувство вины за содеянные ею грехи, не находит счастья в семейной жизни и идет в библиотеку читать А.С. Пушкина.

Традиционные общественные институты семьи и брака – также оказываются в центре внимания писателей. Безусловно, ведущую позицию тема семьи и брака занимает у представителей «женской прозы». Л. Петрушевская в повести «Время ночь» (1992) изображает целое поколение женщин, воспитывающихся без участий мужчин (т.н. «неполная семья») и преодолевающих жизненные невзгоды по-своему, через натянутый нерв и женское бессилие. Сквозь вереницу измен (женской или мужской) проводит своих героинь Л. Улицкая. В её произведениях – «Сонечка» (1993), «Медея и ее дети» (Новый мир, №3. 1996) – разрушение семейного очага воспринимается как утрата естественной гармонии, цельности, существующей когда-то, в далеком прошлом, в настоящие же дни безвозвратно потерянной. Непреодолимое одиночество сопровождает героинь Г. Щербаковой «Актриса и милиционер» (1999), Н. Садур «Вечная мерзлота» (2001), М. Палей («Вода и пламень» (Новый мир. 2003. №6), «Луиджи» (Знамя. 2004. №9)). Институт брака предстает в их творениях заведомым обманом или бесконечным абсурдом существования женщины, местом, где она себя не находит и не реализует. Центральным мотивом произведений М. Юденич («Я отворил перед тобою дверь» (2004)) оказывается месть женщины мужчине за все перенесенные ею обиды, при чем это чувство, по мнению писательницы, восходит к глубокой древности времен инквизиции, а теперь оборачивается расплатой мужчины за содеянное им когда-то.

Мужчины-писатели также описывают разочарование своего героя в браке, независимо от его социального статуса: И. Кочергин «Помощник китайца» (Знамя, 2002, №11), Ю. Поляков «Подземный художник» (Нева, 2002, №11), И. Стогов «Мачо не плачут» (СПб.: Амфора, 2003), А. Уткин «Самоучки» (Новый мир. 1998. №12). Поиск выхода из данной ситуации выводит М. Шишкина из писателей данного ряда («Венерин Волос» (2005)) и приближает к писателям, пытающимся сохранить ценность данного общественного института (В. Аксенов «Московская сага» (1992)).

Стремление современной творческой личности разобраться в настоящем через осмысление прошлого и будущего обозначает третью проблему нашей общей темы – формирование исторического взгляда на современность через изображение событий прошедших эпох или проецирование модели будущего развития общества. Причину падения нравственности в современном обществе М. Веллер выводит из особенностей советской эпохи («Легенды Невского проспекта» (1993)). Сталинская эпоха и её абсурд оказываются предметом повествования В. Шарова («Старая девочка» (Знамя. 1998. №8-9)). А. Волос («Путевка на целину» (Новый мир. 2003. №5)) вспоминает «славное» время единения людей, когда молодые инженеры начинали свой профессиональный путь с освоения целины, эпохи приобщения к научно-техническому прогрессу народов Союза.

Будущее же, наоборот, предстает довольно мрачным и тревожным в антиутопиях Л. Петрушевской («Новые Робинзоны» (Новый мир. 1989. №8)), В. Маканина («Лаз» (1991)), Т. Толстой («Кысь» (2000)). Если Л. Петрушевская предупреждает об опасности отстранения от современной жизни, ухода в уединение, замкнутость на собственных проблемах, то Т. Толстая указывает на проблемное состояние современной культуры, уровень нашего образования и наивно или извращенно понятые идеи прогресса и окультуривания общества. В Маканин отмечает идею социальной ярости, которая разрушает общество изнутри при любом существующем миропорядке: «Социальная ярость, если уж она выходит на поверхность, делает всех неизменно проще и взаимно злее» [7, с. 50].

В ходе анализа приходим к выводу, что исторический (объективный) взгляд на современность пока невозможен. Писатель слишком замкнут на решении частных проблем и не способен подняться до уровня масштабных обобщений, психология доминирует над философией, личные неурядицы оттесняют авторские размышления над общечеловеческой идеей, из чего вытекает четвертая проблема – вероисповедания.

Для Ю. Буйды («Переправа через Иордан» (Новый мир. 2004. №9)) вопрос веры складывается из мельчайших бытовых составляющих, незаметных человеку нерелигиозному, поэтому увидеть в частных проявлениях жизни некий высший сакральный смысл, становится первостепенной задачей писателя. Для А. Королева («Человек-язык» (Знамя. 2000. №1)) поиск веры протекает параллельно становящимся нравственным ориентирам в современном обществе, поэтому выстраивание социума на гуманистическом основании видится писателю самым прочным и истинным. Наконец, для И. Стогова проблема вероисповедания возникает из обычного вопроса личности в процессе её самоопределения – «Как жить?», предельная концентрация героя на этой проблеме и экзистенциальная ситуация, в которой он оказывается, заставляет его добавить слово, само собой слетающее с языка, – «Господи!».

Таким образом, все перечисленные вопросы стекаются к пятой проблеме, которая незримо присутствует в каждом художественном тексте – выстраивания отношений писателя с государством и своим народом, – данная проблема заложена в любом идейном содержании текста, так или иначе соприкасается с множеством различных вопросов и проблем. В этом случае мы вынуждены говорить о проблеме читателя, на которого ориентируется писатель в своем творчестве, соответственно о разных социальных группах и общественных классах, т.е. социальной стратификации (перемещение интеллектуального читателя в социальной лестнице демонстрирует подвижность писательского мышления в выборе вектора идейной составляющей произведения).

Постмодернистские тексты ориентированы, как правило, на элитного читателя – образованного, получающего или имеющего высшее образование, потому что только при этом условии читателю ясна игра с текстами, которую ведет писатель, будь то Д. Галковский («Бесконечный тупик» (1991-1994)), М. Харитонов («Линии судьбы, или Сундучок Милашевича» (Дружба народов. 1992. №1,2)) или Е. Попов («Подлинная история «зеленых музыкантов»» (1997)). Из этого ряда выделяются писатели, активно использующие приемы «массовой литературы», следовательно, понятные как для элитного, так и для массового читателя: В. Пелевин («Жизнь насекомых» (1993), «Чапаев и Пустота» (1996)) и В. Сорокин («Норма» (1994), «Голубое сало» (1999)).

Объединяющим началом всех этих разных писателей становится ориентация на русского читателя конца ХХ века, способного купить недешевую книгу в магазине или отыскать искомый текст в сети Интернет. Возрастная, гендерная или профессиональная сословность уже заданы в текстах молодежных авторов (Стогов, Крусанов), женских авторов (Улицкая, Петрушевская, Палей, Щербакова, Токарева, Юденич и др.). Например, та же Улицкая очень понятна медицинским работникам, так как проблемы данной сферы довольно часто актуализируются в её произведениях, А. Маринана, если исходить из полученного ею профессионального образования и рода её занятий, – юристам.

Следует заметить, что появление постмодернизма, замкнутого на формальных аспектах текста, было подготовлено филологической плеядой писателей, ворвавшейся в русскую литературу со второй половины ХХ века. Если оценить профессиональное образование писателей этого периода, то окажется, что подавляющая часть будет иметь филологическое образование. Поэтому в современном литературном процессе только приоткрывается завеса над корпоративным миром других профессиональных сообществ (медиков, экономистов, строителей, географов и др.). Полагаем, в этом направлении будет развиваться писательская мысль, чтобы сформировалась эпическая дистанция, способная создать эпос ХХ1 века, с его масштабностью и философской глубиной.

Итак, проблема, волновавшая творческую личность восемнадцатого, девятнадцатого и двадцатого века – «писатель и власть» (корни которой тянутся к древнерусской литературе) – уступает место проблеме «писатель и общество», ярко представленной в современной литературе. Изменение данной парадигмы, можно предположить, ведет к существенным сдвигам в сознании современного писателя, а следовательно, всего литературного процесса в целом.

 

Литература

  1. Бахтин, М.М. П.Н. Медведев. Формальный метод в литературоведении. Критическое введение в социологическую поэтику. / М.М. Бахтин. – М.: Лабиринт, 2003. – 192 с.
  2. Басинский, П. Писатель нашего времени. Три портрета. / П. Басинский. // Нева. – 2002. – №2. – С. 188-203.
  3. Личутин, В. Сукин сын. Психологический очерк. / В. Личутин // Наш современник. 2002. №1. – С. 107-129.
  4. Уткин, А. Самоучки. Роман. / А. Уткин. // Новый мир. 1998. №12. – С. 4 -109.
  5. Веллер, М. Легенды Невского проспекта. / М. Веллер. – СПб.: Фолио, 2004. – 383 с.
  6. Проханов, А. Господин Гексоген. / А. Проханов. – М.: Ад Маргинем, 2002. – 474 с.
  7. Маканин, В. Лаз. / В. Маканин. Долог наш путь. Повести. – М.: Вагриус, 1999. – С. 7-80.


Edited by admin - 12 Apr 2007 at 12:10pm
IP IP Logged
Post Reply Post New Topic
Printable version Printable version

Forum Jump
You cannot post new topics in this forum
You cannot reply to topics in this forum
You cannot delete your posts in this forum
You cannot edit your posts in this forum
You cannot create polls in this forum
You cannot vote in polls in this forum



This page was generated in 6.535 seconds.