Самореализация современной творческой личности

в системе социальных и общественных институтов России.

Проблема взаимодействия личности и общества является острейшей на любой стадии развития культуры, поскольку она определяет ценностный аспект человеческого общежития. Одним из показателей ценностного уровня культуры на данном этапе является состояние литературы, и далеко не последнюю роль при этом играет образ современной творческой личности, запечатлевающийся писателями на страницах художественных произведений. Так, писатель, творческая личность, формирует ценностные установки читателей через изображение определенного жизненного кредо героя.

Современное общество получило оценку «больного», «нестабильного», разделяющегося на мелкие социальные группы, общество, которое не может сформировать полноценную яркую личность. Примером тому служат произведения современных авторов, выводящих в своих произведениях героя с нестабильной психикой, потерянных, замкнутых на своих проблемах и отчужденных от общества. Чаще всего им оказывается личность, невостребованная социальными и общественными институтами, отсюда – сомнения героя в собственном таланте, своих силах, возможности проявить себя.

Рассмотрим современную личность, обобщенный образ которой сформирован в художественном сознании разных авторов, чьи произведения публиковались как в отечественной периодике, так и отдельными изданиями на протяжении двух десятилетий (понятно, что рамки статьи не позволяют рассмотреть данную тенденцию во всем объеме, с четко выраженной хронологической последовательностью).

Традиционно «удары» времени в переходные периоды сказываются прежде всего на состоянии интеллигенции. Именно творческая личность начинает ощущать ломку прежней системы ценностей, испытывать следствия переустройства социальных и общественных институтов. Такую творческую личность с «зараженным» сознанием изображает Вяч. Рыбаков в повести «Не успеть» (Нева. 1989. №12). Давление эпохи проявляется в поведении героя, Глеба Всеволодовича Пайманова, превратившегося в человека, «догоняющего время», но лишенного возможности осуществить необходимый рывок вперед. Автор фантастическим способом разрешает ситуацию – уникальная «болезнь» вызывает появление крыльев у человека, что обостряет новую проблему: оставление семьи, быта, научной работы и уход («улет») в неизвестность, в неведомое. Поэтому больное состояние творческой личности становится критерием оценки её деятельности: все разрушено, не завершено, невозвратно оставлено в прошлом.

На эту растерянность старшего поколения ответили молодые авторы, выводящие на передний план вполне здорового, сильного, даже интересного человека, своего современника, но отягощенного поиском самого себя, своего места в обществе. Интеллектуальный герой оказывается невостребованным современными институтами, более того, выброшенным из современности, лишенным права на самореализацию, что наблюдается в романе М. Бутова «Свобода» (Новый мир, 1999, №1-2) и повести И. Кочергина «Помощник китайца» (Знамя, 2002, №11).

Современный молодой человек, представленный в этих произведениях, находится в поисках новых ценностей, соответственно, для героя Бутова, ею становится свобода, так как, по его выражению: «Свобода начинается там, где вещи перестают намекать на что-либо, кроме самих себя» (с. 46). Излишняя сосредоточенность на выявлении «самого себя», повышенная рефлексия героя не способствует приспособлению молодого человека к современным условиям: он не знает, как применить свои способности, не понимает, что ему нужно. Честность перед самим собой не позволяет полностью уйти герою бутовской «Свободы» в коммерцию, потому что он – вольный художник, творческая независимая личность. По сути, он заперт в квартире, которую должен сохранить для «хозяина». Но автор невольно задается вопросом: что станет с этим героем, как он будет жить дальше, а с ним и все российское общество.

Герой Кочергина, Сергей, вынужден пробовать себя во всех коммерческих начинаниях, движимый заботой обеспечения своей семьи всем необходимым, но, пытаясь «влиться» в современный поток, он приходит к трагическому выводу о неспособности ему противостоять: «Однокурсники успевали учиться, да еще и получали наслаждение от студенческой жизни – крутили романы, устраивали вечеринки parti с хорошим вином и разговорами о загранке, ходили на концерты. Институтские годы для них представлялись естественным и, в общем-то, приятным переходом от легкой, но беспросветной жизни, когда они находились под полным контролем родителей и учителей, к взрослой жизни, где их ждала служба, семья, дети. Они даже не задумывались о цели, они её просто знали. Меня объединяло с ними только то, что я учился в престижном институте, в котором учились и они. И я быстро понял, что заикаться об эзотерических занятиях, о таинственном Востоке, о Шамбале и прочей чепухе просто стыдно. Мой инфантилизм выглядел слишком неприлично» (с 39).

Таким образом, реализация мечты, претворение в жизни романтической эстетики, оказываются лишними, ненужными, задавленными практической необходимостью создания жизнеустройства, комфорта, уюта, и реализация себя в научной сфере представляется Сергею ребячеством, игрой, возможно, пережитком прошлого.

Разрушение прежней системы ценностей ведет за собой устранение и перестановку многих социальных и общественных ролей, что отражается и на проблематике так называемой «женской прозы». Например, в романе Г. Щербаковой «Актриса и милиционер» (1999) сталкиваются не просто представители разных профессий, но и герои разных социальных слоев, с непохожим мировосприятием, и ценностным ориентиром. Воспринимая современную ситуацию как абсурд, Нора Лаубе не может реализовать свой талант, не может жить, всецело отдавая себя искусству. Высокие духовные ценности: любовь, искусство, жертвенность, – становятся мелкими, смешными, устаревшими. Утрачивают актуальность вера в Бога, идея служения обществу, а вместо верности своей профессии остается инерция прежней социальной роли, заданность поведения.

Следует заметить, что старшее поколение более категорично в суждениях, чем молодые писатели. Своеобразную кару готовит Ю. Поляков для своей героини, актрисы Лидии Николаевны Зольниковой, в повести «Подземный художник» (Нева, 2002, №11). Она осуществляет мечту многих современных женщин – выходит замуж за миллионера, но что-то остается в этой женщине от актерской профессии, и эстетический идеал мешает получать удовольствие от мешка с деньгами, когда просыпается тяга к прекрасному, настоящему, что не раскрывается из-за жизненных обстоятельств, стремлением к уюту, обеспеченности, достатку. Финал повести сходен со знаменитой сказкой о золотой рыбке, в которой героиня остается не с чем, и только память о порыве к искусству будет поддерживаться портретом подземного художника. Конечно, «подземный», звучит в данном контексте вполне символично, как неминуемое наказание.

Л. Бородин в повести «Бесиво» (Москва, 2002, №11) еще более заостряет проблему распада прежней системы ценностей и её последствия. Он представляет на суд читателя «нового русского» предпринимателя, сколачивающего свой капитал на сломанных, искалеченных судьбах людей. Писатель показывает процесс слома личности, как из свободного человека превращаются в раба, в слугу «нового русского». Молодое поколение, попав под влияние такого героя, утрачивает индивидуальность, становится игрушкой «нового русского», наслаждающейся жизнью до тех пор, пока она приносит прибыль его владельцу. Таким выведен в повести новоявленный художник: «Если бы мне предложили определить на глаз профессию стриженного под «спецназ» русобрового, курнастого парня лет 25, валявшегося на явно антикварном диванчике, самое последнее в перечислении мной известных профессий могло бы прозвучать: художник. А, скорее всего и не прозвучало бы вовсе, как и некое другое, – например, солист балета или чемпион по тяжелой атлетике» (с. 17). Так, новый социальный слой вносит свою корректировку в социальные институты и формирует актерскую личность нового типа.

Портрет современной личности получится неполным, если мы не представим крайности, то, что выделяется из общей типологии. Так, Анатолий Королев в романе «Человек-язык» (Знамя, 2000, №1) обращается к изображению существа, которое общество отказывается принимать как личность, и только стараниями Антона Кирпичева, врача по призванию и по зову сердца, удается пробудить в герое, по прозвищу Муму, желание общаться. Писатель задается вопросом, а готово ли общество принять такое существо, с высунутым до пояса языком, как Муму, где ему место? И сам же предлагает несколько вариантов ответов: фантастический – богатые джентльмены отвезут героя в страну, в которой подобный человеческий изъян ценится как принадлежность к верховной власти; романный – он умрет, сам себе выкопав могилу, у монастыря; реальный – герой станет попрошайкой в электричке и, соответственно, средством для добывания денег нечистоплотных людей.

Образу маргинальной личности, созданному старшим коллегой, противостоит мифологическая личность, изображенная молодым автором. Жажда расцвета талантливой личности, её полной реализованности звучит в произведении П. Крусанова «Из новой прозы» (Нева, 2004, №2). Автор развертывает перед читателем излюбленный питерский миф о воскрешении Сергея Курехина, воплощающий собой синтез самореализации творческой личности, которая не зависит от признания её какими-либо общественными и социальными институтами: герой может делать деньги практически из ничего.

Яркая современная личность становится предметом изображения молодого писателя И. Стогова, например, в романе «Мачо не плачут» (СПб.: Амфора, 2003). Однако все попытки создания идеала оборачиваются неудачей: человек утратил Бога в душе.

Итак, в небольшом обзоре мы представили несколько произведений разных авторов, в которых, на наш взгляд, наиболее наглядно демонстрируются проблемы столкновения современной личности с общественными и социальными институтами. Писатели старшего поколения указывают на падение высоких ценностей в обществе: идея служения обществу, идея верности идеалам, почитание религиозных святынь оказываются отодвинутыми в сторону из-за потребности материального обеспечения, результатов действия, скорее «животных» законов общежития, чем человеческих.

Младшее поколение более направлено на поиск идеала, оно мечтает создать современную личность, не зависимую от общественных институтов, стремящуюся найти духовные ценности в самой себе. Однако это всегда приводит к разочарованиям. Такая личность либо отстраняется от современности (герой Бутова), либо уезжает из привычного окружения (герой Кочергина), либо плачет перед статуей Будды, прося дать хотя бы крупицу веры на исправление (герой И. Стогова).